|
"Фауст" занимал воображение Губера с юношеских лет, и уже тогда у него созрела идея воссоздать трагедию на русском языке.
Историю участия Пушкина в судьбе перевода рассказал в воспоминаниях M. H. Лонгинов. "Пушкин узнал, что какой-то молодой человек переводил Фауста; но сжег свой перевод как неудачный. Великий поэт, как известно, встречал радостно всякое молодое дарование, всякую попытку, от которой литература могла ожидать пользы. Он отыскал квартиру Губера, не застал его дома, и можно себе представить, как удивлен был Губер, возвратившись домой и узнавши о посещении Пушкина. Губер отправился сейчас к нему, встретил самый радушный прием и стал посещать часто славного поэта, который уговорил его опять приняться за Фауста, читал его перевод и делал на него замечания. Пушкин так нетерпеливо желал окончания этого труда, что объявил Губеру, что не иначе будет принимать его, как если он каждый раз будет приносить с собой хоть несколько стихов Фауста. Работа Губера пошла успешно". Однако закончил новый перевод он только после смерти Пушкина и посвятил своего "Фауста" незабвенной памяти погибшего поэта.
Приближая Фауста к своему лирическому герою, Губер стремился выразить в нем духовную драму поколения. Нечто подобное одновременно делал с "Гамлетом" Николай Полевой, выпустивший в 1837 г. перевод шекспировской трагедии, в которой образ датского принца был в значительной мере осовременен. Сходным образом и Губер считал, что Гете сделал Фауста "символом нашего духовного стремления". Поэтому перевод трагедии был для него в значительной степени самовыражением, и он передавал ее средствами собственной стилистической системы.
/Из книги Левин Ю. Д. Э. И. Губер-переводчик "Фауста" Гёте/
Издание во владельческом составном переплёте эпохи (картон, ткань).
| |
3529